Документ № 15
«История» Геродота (ок. 450 г. до н. э.)
• рождение исторической науки
• представление о мире как едином целом
• основы европейского самосознания
В наши дни, когда ежегодно на прилавки книжных магазинов по всему миру выбрасывается не менее 2,2 млн новых названий книг, трудно написать что-либо, сопоставимое по значению с одним произведением античной эпохи. Особенно таким произведением, которое сформировало целый ряд направлений мировой научной мысли. Цицерон, который умел метко заклеймить человека, назвал Геродота «отцом истории», и это не было преувеличением. Его детищем стала не только «История» с рассказом о мире V в. до н. э., но и история как наука и как литературный жанр. С тех пор в Европе написаны тысячи тонн исторической литературы, но канон, заданный великим ионийцем, остался во многом неизменен. И каждый автор, пишущий об истории, в том числе и автор этих строк, что бы он ни написал, на самом деле пишет сиквел «Истории» Геродота.
Первая же строка книги предельно ясно излагает и цель, и метод исследования. Книга будет написана для того, чтобы люди не забыли деяний своих предшественников, будь они героические или позорные: вот зачем нужна история. Книга будет рассказывать о греках и варварах в равной степени, безо всяких эмоций и пристрастий: вот какой должна быть история. За эту объективность, столь же ценную, сколь и редкую в исторической науке, Геродота уже в древности сильно критиковали те, для кого не существует истории без «добрых» и «злых». А Геродота мало интересует «борьба бобра с ослом», он перечисляет факты и терпеливо объясняет мотивацию обеих сторон – хотя основные события его книги касаются бурлящей эмоциями эпохи греко-персидских войн. Конфликт «государственных интересов» (как их понимает какой-нибудь отдельный чиновник) и объективной науки будет жить столько же, сколько живёт история, и нам ли с вами этого не знать.
Автор «Истории», например, не склонен оправдывать «своих» греков за конфликт с троянцами: немыслимый либерализм по тому времени. Он считает, что греко-персидское противостояние – великий конфликт между Европой и Азией – берёт начало с мести греков троянцам за похищенную Елену:
«Тяжкая вина лежит на эллинах, так как они раньше пошли походом в Азию, чем варвары в Европу. Похищение женщин, правда, дело несправедливое, но стараться мстить за похищение, по мнению персов, безрассудно. Во всяком случае, мудрым является тот, кто не заботится о похищенных женщинах. Ясно ведь, что женщин не похищали бы, если бы те сами того не хотели».
Возможно, редкий талант объективности Геродота объясняется тем, что он родился и вырос на границе двух миров и двух цивилизаций, которые он же первым и разделил в своём произведении: Европы и Азии, Востока и Запада. В те времена Азией звался нынешний турецкий берег Эгейского моря, где как раз и находился родной город Геродота – Галикарнас (сегодня на его развалинах в отелях Бодрума с удовольствием загорают наши соотечественники). Основан и населён он был ионийскими греками. Ко времени рождения Геродота описанные им события греко-персидских войн были уже позади, но он, конечно, с детства слышал множество рассказов ветеранов и очевидцев. К тому же будущий историк получил хорошее образование, а его двоюродный брат был лирическим поэтом, так что литературное поприще молодому Геродоту было обеспечено.
Фрагмент древнейшей сохранившейся копии «Истории», X в.
Однако основной стимул к написанию своего труда Геродот получил в ходе долгих путешествий по всей известной тогда грекам ойкумене. Он побывал на Ближнем Востоке, в Египте, на Чёрном море и на Балканах, объехал всю Грецию и закончил жизнь в им же основанной колонии в южной Италии. Страсть к интервьюированию местных жителей быстро обогатила его сотнями рассказов об обычаях и происхождении различных народов, некоторые из которых на удивление точны, а некоторые откровенно фантастичны. Автор мог им и не верить (Геродота часто и незаслуженно считают наивным), но с удовольствием записывал, рассчитывая, вероятно, на успех у читателя. Так в солидном научном произведении появились африканцы, «язык которых подобен писку летучих мышей» (видимо, речь идёт о тональных языках), и пёсьеглавые животные Ливии (возможно, имеются в виду бабуины). Про нашу с вами страну Геродот увлечённо писал о «мужчинах и женщинах, лысых от рождения», о козлоногих и одноглазых народах. В наших северных широтах люди, по его словам, спали по шесть месяцев в году и были, таким образом, завидно счастливее, чем мы, их потомки, которым все эти шесть тёмных и холодных месяцев приходится ходить на работу и праздновать двухнедельный Новый год, что иногда ещё более мучительно.
«О перьях, которыми, по словам скифов, наполнен воздух и оттого, дескать, нельзя ни видеть вдаль, ни пройти, я держусь такого мнения. К северу от Скифской земли постоянные снегопады, летом, конечно, меньше, чем зимой. Всякий, кто видел подобные хлопья снега, поймёт меня; ведь снежные хлопья похожи на перья, и из-за столь суровой зимы северные области этой части света необитаемы. Итак, я полагаю, что скифы и их соседи, образно говоря, называют снежные хлопья перьями».
Описание обитаемого мира, гор и рек, народов и культурных традиций оказалось для того времени настолько полным, что Геродот мог бы с полным правом быть назван отцом и географии, и этнографии. Собственно, «Историей» его безымянный труд назвали уже значительно позже, когда в Александрийской библиотеке сочинение Геродота разделили на девять книг и сделали с них копии. Одна из таких копий частично дошла до нас в виде папируса II–III в. н. э., а древнейшая полная версия «Истории» датирована X в. и хранится во Флоренции.
Однако историческая часть книги сама по себе чрезвычайно ценна. Начальный период греко-персидских войн – самая славная страница древнегреческой истории, она и сегодня на слуху. Уже в школе мы узнаём о Фермопильском ущелье, Марафонской битве и разгроме персидского флота при Саламине. Все эти истории нам известны по Геродоту – так что при просмотре блокбастера «300 спартанцев» не забывайте, кому на самом деле принадлежат лавры. Правда, у персов в оригинальной версии Геродота не было таких жутких лиц и костюмов.
